Отправлено: 02.04.12 18:21. Заголовок: Обязательно, когда в..
Обязательно, когда вернусь домой! Доехал... Итак, "Сцены из рыцарских времён...". Основное различие (как видно из странички, скан которой я давал выше) - два больших выброшенных куска. Особенно конец стихотворения "Легенда" - судьба рыцаря после его смерти в его замке. А действительно ли её нет в драме? Вспомним сюжет: мещанин Франц напал на бывшего своего господина Альбера и его друзей, победил их, но друзья-рыцари разгоняют восставших крестьян и хватают Франца. Рыцари в замке Ротенфельда ужинают и празднуют победу. Их угощает хозяйка замка Клотильда, в которую Франц влюблён. Гости хотят услышать песнь миннезингера, и Альбер вспоминает о Франце. Того приводят и он поёт гостям две песни, одна из которых - переработанная "Легенда", она им просто нравится, но она очень уж грустная, а вот вторая песня - шуточная и короткая, гостям нравится уже очень. Здесь остановимся... Что происходит с "бедным рыцарем", когда он умирает в стихотворении "Легенда"? Вот это место:
"Между тем как он кончался, Дух лукавый подоспел, Душу рыцаря сбирался Бес тащить уж в свой предел".
Что ждёт рыцаря? Ожидание Страшного суда, но по многим средневековым легендам (да и сейчас часто трактуют Евангелие так, что) суд наступает не позднее 40 дня после смерти. Поэтому состязание за душу рыцаря происходит фактически в момент его смерти. Богородица "спасает" своего паладина:
"Но пречистая сердечно Заступилась за него И впустила в царство вечно Паладина своего".
Что ждёт Франца? Смерть на виселице. Кто за него вступается? Клотильда! Вот этот отрывок:
"Клотильда. Нельзя ли помиловать этого бедного человека?.. он уже довольно наказан и раной и страхом виселицы. Ротенфельд. Помиловать его!.. Да вы не знаете подлого народа. Если не пугнуть их порядком да пощадить их предводителя, то они завтра же взбунтуются опять... Клотильда. Нет, я ручаюсь за Франца. Франц! Не правда ли, что если тебя помилуют, то уже более бунтовать не станешь? Франц (в чрезвычайном смущении). Сударыня... Сударыня... Рыцарь. Ну, Ротенфельд... что дама требует, в том рыцарь не может отказать. Надобно его помиловать. Рыцари. Надобно его помиловать. Ротенфельд. Так и быть: мы его не повесим, — но запрем его в тюрьму, и даю мое честное слово, что он до тех пор из нее не выйдет, пока стены замка моего не подымутся на воздух и не разлетятся..."
Очень важна последняя фраза Ротенфельда - и как прямая отсылка к Апокалипсису (одна из сцен Страшного суда), а также как важное продолжение сюжета недописанной пьесы А.С. Пушкина! И далее:
"Рыцари. Быть так... Клотильда. Однако... Ротенфельд. Сударыня, я дал честное слово. Франц. Как, вечное заключение! Да по мне лучше умереть. Ротенфельд. Твоего мнения не спрашивают... Отведите его в башню... (Франца уводят.) Франц. Однако ж я ей обязан жизнию!"
Итак, рыцарь обречён на вечное мучение в Аду, но является Богородица, в которую он влюблён, и спасает своего паладина - пускает его в Царство вечное. Франц обречён на смерть на виселице, но является Клотильда, в которую он влюблён, и спасает его - ему "даруют" пожизненное заключение, он остаётся жив, он обязан жизнью своей спасительнице! По-моему, это и есть настоящая пушкинская ирония! Я рад, что Михаил Швейцер в свой фильм включил сюжет из "Сцен...", а исполняется в этой сцене именно "Легенда", потому что она более одухотворена и возвышена, нежели песнь Франца! Даже такой момент:
В стихотворении: "Lumen coelum, Sancta Rosa! Восклицал всех громче он..."
В "Сценах...": "Lumen coelum, Sancta Rosa! Восклицал он, дик и рьян..."
И эта ирония для меня во всех "Сценах..." от начала и до конца! Причём, важный момент, отмеченный уже комментаторами - драма начинается с разговора Мартына, отца Франца, с его должником - Бертольдом, который ищет философский камень (обращающий любой металл в золото и дарующий вечную жизнь!). Тому нужны деньги для последнего опыта! И похоже он должен изобрести порох! Так может быть замок Ротенфельда в итоге всё-таки взлетит на воздух и перевернётся? А Франц выйдет из своего "вечного заточения"? Может и Клотильда в итоге будет не так недосягаема, как ему казалось в начале драмы? Мы этого уже не узнаем, можем только гадать... Но ирония Пушкина для меня налицо в этом позднем незавершённом его произведении! И как же "бедный рыцарь" и Франц напоминают Тамино и Папагено соответственно из "Волшебной флейты" Моцарта! Кстати, стихотворение "Легенда" прекрасно читал Михаил Козаков в программе "Чудный сон мне Бог послал": http://video.mail.ru/mail/rusalo4ka_2009_1964/3237/3974.html На 18 минуте!
Отправлено: 02.04.12 20:34. Заголовок: По-моему, я прошёлся..
По-моему, я прошёлся по всем пунктам. Остался только один - можно или нельзя найти прототипа "бедного рыцаря", если это не сам А.С. Пушкин? Можно! О Рафаэле поэт узнал не только (и не столько!) из книги Вакенродера, сколько из рассказов Марии Александровны Мусиной-Пушкиной, которую он тоже сравнивал с Мадонной (а не только свой неприступный Карс). Её предки Урусовы и предки её мужа - были при Павле I кавалерами (рыцарями) ордена Святого Иоанна Иерусалимского, все командоры и рыцари которого могли изображать на своём фамильном гербе шлем с опущенным забралом и чётки на его шее (достаточно редкий геральдический знак). Многие её сверстники и влюблённые в неё мужчины - участвовали в Русско-персидской войне 1826-1828 годов и в Русско-турецкой войне 1828-1829 годов! И если искать "рыцаря бедного", во имя Марии разгоняющего неверных - то где-то там!
Уважаемый AlexeyTuzh! Очень интересно! Правда я не уверен, что "Однако ж я ей обязан жизнию!" можно однозначно расценивать как иронию. И не думаю, что Швейцер был прав, исказив пушкинский текст "Сцен...". Это, конечно, - современный подход к классике, но не думаю, что Пушкин был бы доволен так же, как Вы.
Отправлено: 20.04.12 21:06. Заголовок: Сегодня с сыном была..
Сегодня с сыном были на спектакле "Юнона и Авось" в Ленкоме. Один эпизод в поэме Андрея Вознесенского, на основе которой сделан спектакль - обратил на себя внимание, так как оказался связан с нашей дискуссией о "Рыцаре бедном":
МОЛЯЩИЕСЯ: О Пресвятая Дева, Мати Господа Вышняго Заступница и покрова всех к Тебе прибегающих!
РЕЗАНОВ: Я путь ищу, как воин и мужчина, Но буду честен, есть еще причина...
МОЛЯЩИЕСЯ: Призри с высоты святые Твоя на мя грешного, припадающего к пречистому Образу Твоему!
РЕЗАНОВ: Меня по свету гонит страшный бред, Душой я болен с отроческих лет, Когда на мне остановился взгляд Казанской Божьей Матери!
МОЛЯЩИЕСЯ: Услыши мою теплую молитву и принеси Ю пред возлюбленного Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа!
РЕЗАНОВ: Увидел в Ней не Вседержительницу Деву, А женщину с вишневыми глазами. Хотелось защитить ее, спасти Мне не помог ни врач, ни богослов, Я посягнул на Божию любовь.
МОЛЯЩИЕСЯ: Умоли Его, да озарит Он мрачную душу мою светом Божественной Благодати Своея!
РЕЗАНОВ: Знал многих женщин. Схоронил жену. Но всюду чуял тайный взгляд вишневый...
РЕЗАНОВ И ХОР: Заступник души моея буди, Боже, яко посреде хожду сетей многих.
МОЛЯЩИЕСЯ: Избави мя от них и спаси мя Блаже, яко человеколюбец Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый: Троице Святая, Слава тебе! Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистая Твоея Матере, помилуй нас!
Ария Резанова "Душой я бешено устал": Господи, возвах к тебе, услыши мя, Господи! Господи, возвах к тебе, услыши мя, Господи! Вонми гласу моления моего, внегда возвати ми к Тебе. Боже, ослаби, остави, прости согрешения моя. Боже, ослаби, остави, прости согрешения моя. Господи, возвах к Тебе, услыши мя, Господи! Господи, возвах к Тебе, услыши мя, Господи! Преславная Приснодево Мати Христа Бога, Принеси наши молитвы Сыну Твоему и Богу нашему, Да спасет Тобою души наша! Все упование мое на Тя возлагаю, Мати Божия, сохрани мя под кровом Твоим! Алиллуйя! Алиллуйя! Алиллуйя!
РЕЗАНОВ: Меня по свету гонит страшный бред, Душой я болен с отроческих лет, Когда на мне остановился взгляд Казанской Божией Матери!
Уважаемая Таша! Во-первых, всё было наоборот! Андрей Вознесенский - атеист, и об этом неоднократно заявлял публично (само собой до Перестройки). Во вторых либретто рок-оперы "Юнона и Авось" написано на основе его поэмы "Авось", где ничего подобного в помине нет! Там есть две "молитвы" (я, как верующий человек, буду эти названия Вознесенского заключать в скобки!):
V. "Молитва Рязанова Богоматери": "Ну что Тебе надо еще от меня? Икона прохладна. Часовня тесна. Я музыка поля, ты - музыка сада, Ну что Тебе надо еще от меня?
Я был не из знати. Простая семья. Сказала: "Ты темен." - Учился латыни. Я новые земли открыл золотые. И это гордыни Твоей не цена?
Всю жизнь загубил я во имя Твоя. Зачем же лишаешь последней услады? Она ж несмышленыш и малое чадо... Ну, что Тебе надо уже от меня?
И вздрогнули ризы, окладом звеня, И вышла усталая и без наряда. Сказала: "Люблю тебя, глупый. Нет сладу. Ну что тебе надо еще от Меня?"
IX. "Молитва (!) Богоматери Рязанову": Светлый мой, возлюбленный, студится Тыща восемьсотая весна! Матерь от Любви Своей Отступница, Я перед природою грешна.
Слушая рождественские звоны, Думаешь, я радостна была? О любви моей незарожденной Похоронно бьют колокола.
Надругались. А о бабе позабыли. В честь греха в церквах горят светильни. Плоть не против Духа, ибо Дух - То, что возникает между двух.
Тело отпусти на покаянье! Мои церкви в тыщи киловатт Загашу за счастье окаянное Губы в табаке поцеловать!
Бог, Любовь Единая в трех лицах, Воскреси любую из марусь... Николай и наглая девица, Вам молюсь!..
Стихи Пушкина, скорее всего, читал верующий композитор Алексей Рыбников, который и убрал "атеизм" Андрея Вознесенского в более достойную форму. Но точно "кухню" работы творческого коллектива Ленкома над либретто "Юнона и Авось" я не знаю! Забавно то, что меня никто не поправил (я, честно говоря думал, что это будет уважаемый Кот!), что в поэме ничего подобного нет! А также то, что "Легенда" - не самое "распространённое" стихотворение А.С. Пушкина, а уже во стольких культурных явлениях нашего XX века отметилось (фильм Михаила Швейцера, рок-опера "Юнона и Авось" и т.д.).
Ну, обратным умом сегодня все герои! А я хорошо помню историю 1977 года по рассказам своего старшего брата. Но даже в Википедии приведена более "правдоподобная" версия:
В 1978 году композитор Алексей Рыбников показал режиссёру Марку Захарову свои музыкальные импровизации на темы православных песнопений. Захарову понравилась музыка, и тогда же возникла идея создать на ее основе музыкальный спектакль на сюжет «Слова о полку Игореве». Он обратился с этим предложением к поэту Андрею Вознесенскому (это была их первая встреча), однако тот эту идею не поддержал: "Тогда я был наглый молодой поэт, мне казалось непонятным, зачем надо писать нечто славянофильское по «Слову о полку Игореве», в то время как неизвестен его автор и даже неизвестно, был или нет автор «Слова». Я говорю: «У меня есть своя поэма, она называется „Авось!“ о любви сорокадвухлетнего графа Резанова к шестнадцатилетней Кончите, давайте сделаем оперу по этой поэме». Марк растерялся немножечко и сказал: «Давайте я почитаю». На следующий день он мне сказал, что он согласен и что мы сделаем оперу, причем выбор композитора будет его, Марка. Он выбрал Алексея Рыбникова. Это был счастливый выбор". В основу либретто была действительно положена поэма «Авось» (1970), хотя для театральной постановки пришлось, естественно, дописывать многие арии и сцены. Поскольку слово «рок-опера» в то время было запрещено (как и рок-музыка вообще), авторы написали под названием произведения: «современная опера». Постановка танцевальных номеров была осуществлена балетмейстером Владимиром Васильевым, который также изначально почувствовал, что готовящаяся постановка не имеет аналогов на советской сцене. В отличие от предшествующей рок-оперы Рыбникова «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», которую комиссия отклоняла 11 раз, новый спектакль был разрешён сразу {от себя добавлю, что это совсем не так!}. При этом, по воспоминаниям Вознесенского, перед прохождением комиссии Захаров поехал с ним на такси в Елоховский собор, где они поставили свечи у иконы Казанской Божьей матери (которая упоминается в опере). Три освящённых иконки они привезли в театр и поставили в гримерке на столике у Николая Караченцова, Елены Шаниной и Людмилы Поргиной, исполнительницы роли Богоматери («Женщины с младенцем», как было написано в программке).
В общем, сегодня всё обросло легендами, но в любом случае - в поэме Андрея Вознесенского никогда не было христианских мотивов, а только в лучшем случае - вариации на тему. Да и "Легенда" к его "творчеству" не имеет никакого отношения. А вот к рок-опере - непосредственное. Кто-то сознательно вычистил "грязь" и моральную и этическую! Не думаю, что это был "автор со свечкой в Елоховском соборе". Это был человек православный, повторюсь - скорее всего - Алексей Рыбников. В любом случае, это только моя гипотеза, что было на самом деле - мы не узнаем никогда! Да и влияние первой оперы ("Звезда и смерть Хоакина Мурьеты") на конечное либретто "Юноны и Авось" - налицо! Даже те же сцены молитв (настоящих! Жены Хоакина, его самого и т.д.). Слава Богу у этой работы был другой автор-поэт - Пабло Неруда, а не какой-то там Андрей из Ванкувера! На талант которого совсем в данном случае не грешу! "По утрам, надев трусы, не забудьте про часы!" - вот это его... А чтобы творчески доработать мотивы "Легенды" - нет, в американской поэзии так не принято! С него-то станется, хотя бы за то, что он полностью извратил всю историю и Первого российского кругосветного плавания, после которого Фёдор Толстой, входивший в свиту Резанова, стал Толстым-Американцем, и историю установления первых российских связей с Японией, да и историю освоения Русской Америки.
Отправлено: 21.04.12 21:57. Заголовок: Да дело не в поэте В..
Да дело не в поэте Вознесенском (совершенно меня не волнует его судьба и творчество), а в поэте Пушкине. Его тема из стихотворения "Легенда" возникла в рок-опере. В поэме её не было (вернее была похожая вульгарная пародия на Евангелие), а в либретто она появилась. На мой взгляд, её привнёс другой творец, но обосновать это иначе, чем своим опытом и "чутьём" - не смогу! А уж к вере и осуждению это вообще никакого отношения не имеет...
Уважаемый AlexeyTuzh! Вы почему-то ожидали, что я в чем-то Вас поправлю. Хочу сказать, что я люблю только самые первые стихи Вознесенского и поэму "Мастера", которую, я не отрываясь, прочитал на газетном стенде по дороге в институт. Более поздние его вещи меня совершенно не трогают, и я их (в том числе и "Авось") просто не знаю.
Уважаемый Кот! Понял! У меня та же ситуация с творчеством Андрея Вознесенского! А "Мастера" я, к своему стыду, вообще не читал! В молодые годы на меня сверстники вылили целый ушат... холодной критики за то, что мне не нравился Вознесенский, а нравился Егор Исаев, особенно его поэма "Убил охотник журавля". Да и Евгений Евтушенко к 80-м годам XX века был уже непополярен. Шестидесятники... А Андрей Вознесенский на волне "Юноны и Авось" просто возродился, в телевизоре стал мелькать, даже в "Голубом огоньке". Непотопляемый авианосец.
Отправлено: 22.04.12 07:39. Заголовок: Я перечитал нашу пол..
Я перечитал нашу полемику о выступлении Галины Михайловны Седовой и меня удивило высказывание уважаемой Таши:
цитата:
...а разговор, ведомый уважаемым Алексеем, мягко покатился в другую сторону (не в ту, о которой шла речь в докладе; я как раз пыталась показать, что Пушкин сочинил стихотворение вовсе НЕ о Рафаэле, тем более не о его смерти в Великий Пост!)
На мой взгляд тема любви Рафаэля и Форнарины и смерти художника волновала Пушкина всю жизнь, начиная с работы над первой главой "Евгения Онегина". Кстати, тот же период связан возможно и со стихотворением "Легенда", но поэму Монтгомери "Швейцарский странник" я не читал! Но уже заказал. Если осилю английский язык XIX века - смогу написать что-то определённое!
Отправлено: 22.04.12 15:48. Заголовок: Уважаемая Таша! Я эт..
Уважаемая Таша! Я это прекрасно понимаю, но смерть от любви гораздо красивее для поэта и его творчества, чем смерть от безумия! К тому же, если в 1823 году Пушкин уже знал как умер Рафаэль, почему после прочтения в 1825 году переведённой книги Вакенродера он должен был поверить его выдумке, а не сделать её предметом своей иронии?
Отправлено: 22.04.12 16:55. Заголовок: какие интересные рас..
какие интересные рассуждения,уважаемый Алексей Туж.вы имеете в виду строки Пушкина "не дай мне бог сойти с ума"?мне кажется что кроме этих строк,все остальное -наша фантазия.
Отправлено: 22.04.12 18:25. Заголовок: Без фантазии здесь н..
Без фантазии здесь не обойтись, но я всё-таки стараюсь, чтобы она опиралась на логику. В 1820 году А.С. Пушкин и Николай Раевский-младший в Гурзуфе учили английский язык, переводя Байрона ("Корсар"). В тех случаях, "когда они не понимали какого-нибудь слова, то, не имея лексикона, посылали наверх к ней за справкой" - к ней это к Екатерине Николаевне Раевской, которая владела английским языком в совершенстве. Точно узнать, какой именно сборник Байрона они читали я пока не смог! Да и вряд ли когда-нибудь смогу... В любом случае, в 1823 году А.С. Пушкин публикует первую главу "Евгения Онегина" (на мой взгляд самую главную, самую лучшую, да и самую важную для понимания всего произведения). В последующих изданиях и вступление и "Разговор книгопродавца с поэтом" - будут опускаться, вероятно поэтому - это гениальное произведение А.С. Пушкина я в школе не понял и не полюбил! Если бы первая глава мне попалась тогда в издании 1823 года - возможно уже тогда этот "роман в стихах" стал бы самым любимым (как сейчас). Но я отвлёкся. Вот что написано во вступлении: "Первая глава представляет нечто целое. Она в себе заключает описание светской жизни петербургского молодого человека в конце 1819 г. и напоминает Беппо, шуточное произведение мрачного Байрона". Здесь я делаю предположение (не фантазирую!), что Пушкин читал эту поэму Байрона, а значит и эти строки (в переводе В. Левика): Италия! Не ты ль Эдем земной! И не твоей ли Евой вдохновлённый, Нам Рафаэль открыл предел иной! Не на груди ль прекрасной, упоённый, Скончался он! Недаром даже твой - Да, твой язык, богами сотворённый, И он бессилен передать черты Доступной лишь Канове красоты!
Как видите эти строки о Рафаэле - как раз о его красивой смерти в его день рождения, утомлённого любовью к прекрасной Форнарине, которая была его моделью, когда он дважды рисовал Мадонну... Не думаю, что Пушкин прошёл мимо этих строк!
Второе предположение - что в этом сборнике было стихотворение Байрона "Ответ на прекрасную поэму, написанную Монтгомери, автором "Швейцарского странника" и озаглавленную "Общий жребий". То, что Пушкин был с ним знаком - я уверен, так как в нём Байрон поднимает те же вопросы, которые потом у Пушкина найдут отражение в его "Памятнике" и других стихотворениях.
Третье предположение, что Пушкин заинтересовался после прочтения этого стихотворения судьбой и творчеством самого Джеймса Монтгомери и его поэмой "Швейцарский странник": http://www.gazetaprotestant.ru/2010/07/bludnyy-poet-dzheyms-montgomeri/ Сама судьба Джеймса Монтгомери созвучна стихотворению "Легенда", но что-либо более определённое я смогу сказать, когда получу по почте репринт его поэмы из Англии и если смогу её прочесть и понять. Путешествие в Женеву в ней есть точно (рассказал друг, который её читал лет 10 тому назад). Уже предвкушаю...
Как видите, три предположения, но я не стал бы называть их фантазиями. Просто гипотезы! Не хуже и не лучше притянутого за уши прямого прочтения скучного Вакенродера! Уважаемая Таша знает моё отношение к этому "теоретику немецкого романтизма"!
Как прекрасно читал Валерий Токарев "Беппо" в моём детстве на пластинке... Эх, ностальгия... И как я радовался, когда мама принесла мне коричневый двухтомник Байрона издательства "Художественная литература" в 1987 году! Байрон и Лермонтов - два поэта, определившие мою молодость! "Беппо", как я хотел оказаться в Италии, во Флоренции и Венеции, чтобы увидеть всё своими глазами! Какое счастье, что мечты сбываются!
Отправлено: 22.04.12 19:08. Заголовок: Кстати, если это ком..
Кстати, если это кому-то интересно - могу выложить сканы всех статей о стихотворении "Легенда" ("Жил на свете рыцарь бедный..."), упомянутые мной ранее в библиографии. Возможно, в ожидании статьи Галины Михайловны Седовой, и другим будет интересно их прочитать. Мы ещё, кстати, не обсуждали связь этого стихотворения с романом Фёдора Достоевского "Идиот". Но и это стоит обсуждать только в том случае, если другим интересно. Я уже боюсь иногда что-то новое печатать...
Видите ли, уважаемый AlexeyTuzh, читать то, что Вы пишите интересно, но вот принять активное участие в обсуждение, я не смогу. Потому что я, как говорится, не в теме. Для того, чтобы как-то связать роман Достоевского с "Легендой", мне надо, по крайней мере, внимательно перечитать и роман, и стихотворение. Поскольку вот так, "с налета" в глаза мне эта связь не бросается. Увы! На внимательное чтение же, к сожалению, сейчас времени нет. А "пролистывать" Достоевского не привыкла. Поэтому, на мой взгляд, Вы не должны бояться (как Вы пишите) "что-то новое печатать". Печатайте!
Отправлено: 22.04.12 20:02. Заголовок: Да можно весь роман ..
Да можно весь роман и не перечитывать! Достаточно просто освежить воспоминания! Скрытый текст
"Взаимное положение всех гостей, собравшихся у князя, мало-помалу определилось. Князь, разумеется, в состоянии был оценить и оценил всю степень участия к нему генеральши и ее дочерей и, конечно, сообщил им искренно, что и сам он сегодня же, еще до посещения их, намерен был непременно явиться к ним, несмотря ни на болезнь свою, ни на поздний час. Лизавета Прокофьевна, поглядывая на гостей его, ответила, что это и сейчас можно исполнить. Птицын, человек вежливый и чрезвычайно уживчивый, очень скоро встал и отретировался во флигель к Лебедеву, весьма желая увести с собой и самого Лебедева. Тот обещал прийти скоро; тем временем Варя разговорилась с девицами и осталась. Она и Ганя были весьма рады отбытию генерала; сам Ганя тоже скоро отправился вслед за Птицыным. В те же несколько минут, которые он пробыл на террасе при Епанчиных, он держал себя скромно, с достоинством и нисколько не потерялся от решительных взглядов Лизаветы Прокофьевны, два раза оглядевшей его с головы до ног. Действительно, можно было подумать знавшим его прежде, что он очень изменился. Это очень понравилось Аглае. -- Ведь это Гаврила Ардалионович вышел? -- спросила она вдруг, как любила иногда делать, громко, резко, прерывая своим вопросом разговор других и ни к кому лично не обращаясь. -- Он, -- ответил князь. -- Едва узнала его. Он очень изменился и... гораздо к лучшему. -- Я очень рад за него, -- сказал князь. -- Он был очень болен, -- прибавила Варя с радостным соболезнованием. -- Чем это изменился к лучшему? -- в гневливом недоумении и чуть не перепугавшись спросила Лизавета Прокофьевна. -- Откуда взяла? Ничего нет лучшего. Что именно тебе кажется лучшего? -- Лучше "рыцаря бедного" ничего нет лучшего! -- провозгласил вдруг Коля, стоявший всё время у стула Лизаветы Прокофьевны. -- Это я сам тоже думаю, -- сказал князь Щ. и засмеялся. -- Я совершенно того же мнения, -- торжественно провозгласила Аделаида. -- Какого "рыцаря бедного"? -- спрашивала генеральша, с недоумением и досадой оглядывая всех говоривших, но, увидев, что Аглая вспыхнула, с сердцем прибавила: -- Вздор какой-нибудь! Какой такой "рыцарь бедный"? -- Разве в первый раз мальчишке этому, фавориту вашему, чужие слова коверкать! -- с надменным негодованием ответила Аглая. В каждой гневливой выходке Аглаи (а она гневалась очень часто) почти каждый раз, несмотря на всю видимую ее серьезность и неумолимость, проглядывало столько еще чего-то детского, нетерпеливо школьного и плохо припрятанного, что не было возможности иногда, глядя на нее, не засмеяться, к чрезвычайной, впрочем, досаде Аглаи, не понимавшей, чему смеются и "как могут, как смеют они смеяться". Засмеялись и теперь сестры, князь Щ., и даже улыбнулся сам князь Лев Николаевич, тоже почему-то покрасневший. Коля хохотал и торжествовал. Аглая рассердилась не на шутку и вдвое похорошела. К ней чрезвычайно шло ее смущение и тут же досада на самое себя за это смущение. -- Мало он ваших-то слов перековеркал, -- прибавила она. -- Я на собственном вашем восклицании основываюсь! -- прокричал Коля. -- Месяц назад вы "Дон-Кихота" перебирали и воскликнули эти слова, что нет лучше "рыцаря бедного". Не знаю, про кого вы тогда говорили: про Дон-Кихота, или про Евгения Павлыча, или еще про одно лицо, но только про кого-то говорили, и разговор шел длинный... -- Ты, я вижу, уж слишком много позволяешь себе, мой милый, с своими догадками, -- с досадой остановила его Лизавета Прокофьевна. -- Да разве я один? -- не умолкал Коля. -- Все тогда говорили, да и теперь говорят; вот сейчас князь Щ., и Аделаида Ивановна, и все объявили, что стоят за "рыцаря бедного", стало быть, "рыцарь-то бедный" существует и непременно есть, а по-моему, если бы только не Аделаида Ивановна, так все бы мы давно уж знали, кто такой "рыцарь бедный". -- Я-то чем виновата, -- смеялась Аделаида. -- Портрет не хотели нарисовать -- вот чем виноваты! Аглая Ивановна просила вас тогда нарисовать портрет "рыцаря бедного" и рассказала даже весь сюжет картины, который сама и сочинила, помните сюжет-то? Вы не хотели... -- Да как же бы я нарисовала, кого? По сюжету выходит, что этот "рыцарь бедный" С лица стальной решетки Ни пред кем не подымал. Какое же тут лицо могло выйти? Что нарисовать: решетку? Аноним? -- Ничего не понимаю, какая там решетка! -- раздражалась генеральша, начинавшая очень хорошо понимать про себя, кто такой подразумевался под названием (и, вероятно, давно уже условленным) "рыцаря бедного". Но особенно взорвало ее, что князь Лев Николаевич тоже смутился и наконец совсем сконфузился, как десятилетний мальчик. -- Да что, кончится или нет эта глупость? Растолкуют мне или нет этого "рыцаря бедного"? Секрет, что ли, какой-нибудь такой ужасный, что и подступиться нельзя? Но все только продолжали смеяться. -- Просто-запросто есть одно странное русское стихотворение, -- вступился наконец князь Щ., очевидно желая поскорее замять и переменить разговор, -- про "рыцаря бедного", отрывок без начала и конца. С месяц назад как-то раз смеялись все вместе после обеда и искали, по обыкновению, сюжета для будущей картины Аделаиды Ивановны. Вы знаете, что общая семейная задача давно уже в том, чтобы сыскать сюжет для картины Аделаиды Ивановны. Тут и напали на "рыцаря бедного", кто первый, не помню... -- Аглая Ивановна! -- вскричал Коля. -- Может быть, согласен, только я не помню, -- продолжал князь Щ. -- Одни над этим сюжетом смеялись, другие провозглашали, что ничего не может быть и выше, но чтоб изобразить "рыцаря бедного", во всяком случае надо было лицо; стали перебирать лица всех знакомых, ни одно не пригодилось, на этом дело и стало; вот и всё; не понимаю, почему Николаю Ардалионовичу вздумалось всё это припомнить и вывести? Что смешно было прежде и кстати, то совсем неинтересно теперь. -- Потому что новая глупость какая-нибудь подразумевается, язвительная и обидная, -- отрезала Лизавета Прокофьевна. -- Никакой нет глупости, кроме глубочайшего уважения, -- совершенно неожиданно важным и серьезным голосом вдруг произнесла Аглая, успевшая совершенно поправиться и подавить свое прежнее смущение. Мало того, по некоторым признакам можно было подумать, глядя на нее, что она сама теперь радуется, что шутка заходит всё дальше и дальше, и весь этот переворот произошел в ней именно в то мгновение, когда слишком явно заметно стало возраставшее всё более и более и достигшее чрезвычайной степени смущение князя. -- То хохочут как угорелые, а тут вдруг глубочайшее уважение явилось! Бешеные! Почему уважение? Говори сейчас, почему у тебя, ни с того ни с сего, так вдруг глубочайшее уважение явилось? -- Потому глубочайшее уважение, -- продолжала так же серьезно и важно Аглая в ответ почти на злобный вопрос матери, -- потому, что в стихах этих прямо изображен человек, способный иметь идеал, во-вторых, раз поставив себе идеал, поверить ему, а поверив, слепо отдать ему всю свою жизнь. Это не всегда в нашем веке случается. Там, в стихах этих, не сказано, в чем, собственно, состоял идеал "рыцаря бедного", но видно, что это был какой-то светлый образ, "образ чистой красоты", и влюбленный рыцарь вместо шарфа даже четки себе повязал на шею. Правда, есть еще там какой-то темный, недоговоренный девиз, буквы А. Н. Б., которые он начертал на щите своем... -- А. Н. Д., -- поправил Коля. -- А я говорю А. Н. Б., и так хочу говорить, -- с досадой перебила Аглая, -- как бы то ни было, а ясное дело, что этому "бедному рыцарю" уже всё равно стало: кто бы ни была и что бы ни сделала его дама. Довольно того, что он ее выбрал и поверил ее "чистой красоте", а затем уже преклонился пред нею навеки; в том-то и заслуга, что если б она потом хоть воровкой была, то он все-таки должен был ей верить и за ее чистую красоту копья ломать. Поэту хотелось, кажется, совокупить в один чрезвычайный образ всё огромное понятие средневековой рыцарской платонической любви какого-нибудь чистого и высокого рыцаря; разумеется, всё это идеал. В "рыцаре же бедном" это чувство дошло уже до последней степени, до аскетизма; надо признаться, что способность к такому чувству много обозначает и что такие чувства оставляют по себе черту глубокую и весьма, с одной стороны, похвальную, не говоря уже о Дон-Кихоте. "Рыцарь бедный" -- тот же Дон-Кихот, но только серьезный, а не комический. Я сначала не понимала и смеялась, а теперь люблю "рыцаря бедного", а главное, уважаю его подвиги. Так кончила Аглая, и, глядя на нее, даже трудно было поверить, серьезно она говорит или смеется. -- Ну, дурак какой-нибудь и он, и его подвиги! -- решила генеральша. -- Да и ты, матушка, завралась, целая лекция; даже не годится, по-моему, с твоей стороны. Во всяком случае непозволительно. Какие стихи? Прочти, верно, знаешь! Я непременно хочу знать эти стихи. Всю жизнь терпеть не могла стихов, точно предчувствовала. Ради бога, князь, потерпи, нам с тобой, видно, вместе терпеть приходится, -- обратилась она к князю Льву Николаевичу. Она была очень раздосадована."
Ну и дальше, в начале следующей главы! Очень интересный разговор, даже нашу полемику напоминает! Так нужна ссылка на статьи об этом стихотворении?
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 7
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Вот так и Зизи ...Сегодня переписывались ,но исключительно на темы окружающей действительности.Скоро нас удивит чем-нибудь научнонеобыкновенным 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума